Последний мой диск с участием оркестра, он записан в 1992-1993 году (могу слегка соврать) и с тех пор я больше не слышал ни одного своего ф’окуса для оркестра. Глухой Бетховен. Или глупый Брамс. А может быть, даже мёртвый Шуберт? — Под «музыкой для левых ушей» имеются в виду опять «Убогие ноты в двух частях», а также опера-антракт «Шагреневая Кость» и дегенеративный цикл для оркестра и духовного лица под названием «Спортивные упражнения для мысли». Этот диск был обещан к выпуску в 1993 или 1994 году всё теми же прекрасными лицами из папки должников (персонариум, А и С). Примерно то же касается и всех прочих дисков из этого списка, а потому я не тану повторять эту фразу, поставив тихое и скромное «da capo». Все они, прекрасные и безобразные, удачные и провальные, — остались неизданными по одной и той же причине. Само собой, двадцать или сто тридцать лет спустя подобные события кажутся мелкими & несущественными, не так ли? Однако не из них ли состоит вся Ваша жизнь, месье? — разумеется, нет. А потому оставим этот бесполезный разговор.

На сегодняшний день от былой трёхчасовой роскоши не осталось и церковной десятины. И в любом случае этот сборник не следует воспринимать буквально и всерьёз. Как всякую Библию. Только с хитрым прищуром и сквозь пальцы. Иначе не бывает. — От начала и до конца «Ошибочные песни» были написаны с точки зрения сáмого скрупулёзного и тщательного религиоведения. Автору, впрочем, повезло, что времена живодёрской инквизиции с одной стороны уже прошли, а с другой – ещё не настали. Он попал, так сказать, в междувременье. И там остался, чёртов еретик. Тем не менее, уже в названии он (словно бы заранее) извиняется за своё неподобающее отношение к вещам святым, а потому не подлежащим сказуемому деепричастию. Произведение в высшей степени издевательское и жестокое по отношению к людям глупым и обделённым собственным Богом, «ошибочные песни» (а также все продюсеры, антрепренёры и импрессарио современности) безусловно сделали Автору крупную услугу, не издав, замолчав и не заметив эту чудовищную фреску для 13 исполнителей. Тем самым они спасли Автора... и анафему — друг от друга. Потому что (между нами) ещё не известно, кто кого бы имел большей степени.

На этом диске не значится посвящения Эрику Сати (если не считать самогó названия: Pièces Satiesfaisantes), да оно и не нужно. От начала и до конца все эти пьесы продиктованы крайним неудовлетворением одного автора по поводу другого автора. Пожалуй, самые известные, любимые и исполняемые пьесы – оказались до обидного коротки. Речь идёт, конечно, о прекрасных «Гноссиенах» Сати. А потому здесь можно обнаружить тоже семь, но «Агностьен» (вот ещё одна версия!), и не в пример более длинных, чем породившие их оригиналы. Каждая из агностических пьес длится более десяти минут, не считая разгона и падения. Пожалуй, поглядев сюда, можно сказать примерно так: автор с честью вышел из трудного положения. И даже «аккустическое фортепиано». Удивительное дело, но и оно имеет ничуть не меньшее отношение к удовлетворительному удовлетворению. Автор сам подбирал рояль (старый «Стейнвей») и ставил микрофоны: как было потребно замыслу. И здесь я вынужден прервать своё (бес)связное повествование. Особенно если учесть, что всё сказанное выше есть чистейшая — неправда.

На всякий случай, сделав над собой известного рода усилие, приведу здесь полное & оффициальное имя этого сочинения. Вот оно: «24 упражнения по слабости» для пианистов, композиторов, любителей музыки, пива и толстых женщин. Конец цитаты. Несмотря на якобы забавное название диска и сочинения, ничего смешного в них..., в нём..., в ней — нет. И даже оживлённого. Скорее напротив, одутловатое и тучное, всё от начала до конца это сочинение (если его вообще можно назвать «сочинением»..., по слабости) пронизано вселенской вялостью и скукой. По замыслу автора, (если его вообще можно назвать «автором») эти упражнения и в самом деле предназначены для всестороннего и углублённого развития всех известных слабостей, которые только имеются в природе человека. А таковых, как мы знаем, немало. Но не только слабостей, — прежде всего и Слабости вообще. Впрочем, последний вопрос, как непомерно сложный для обсуждения и понимания, придётся отложить... на время. Его место в соседней папке: Res litterae (закрытое). А я завершаю разговор... — В финале, ради завершения этого диска записана «Известная пассакалия» из цикла смутные пьесы неясного происхождения. Или «Подношение Куперену» из того же цикла. Или обои. Это уж как кому покажется приятным...

Это сочинение, первое в своём роде, оно написано в неизвестном прежде жанре «сборника этюдов для упавшего фортепиано». Рассчитанная на ошеломляющий эффект концертного исполнения, очевидно, что эта часовая фреска никогда не была приведена в исполнение: публично и филармонично. Как и почти всё остальное, моё. И вот, у меня случилось нечто вроде агонии. Накануне закрытия своей музыкальной лавочки, я решил исполнить её сам, в качестве чистаго мемориала, ради памяти памятей. Чтобы на поверхности воды... кроме пены и мусора осталось хотя бы одно минимальное доказательство: что такие неправдоподобные утопии существовали, а я — в незапамятные времена был способен играть пальцами (привыкшими к топору) на фортепиано. Пускай даже упавшем. Всё сочинение в целом можно было бы определить как вялую, старческую эксцентрику. Или антрепризу мёртвого клоуна. — Конечно, этюды много проигрывают только оттого, что нельзя видеть перед собой ни упавшего фортепиано, ни покосившегося около него озабоченного пианиста. Однако это проигрыш ваш..., не мой. Или напротив: этюды много выигрывают только оттого, что созерцанию их глубочайшей инвалидной красоты — уже ничто не мешает. Даже они сами. Говорю это, впрочем, безо всякого сожаления. Потому что очень скоро упавшие этюды отправятся дальше вниз..., вослед за остальными партитурами, приказавшими долго жить. Или не долго. Здесь и песенке конец.