† Для Устыдившихся †
«Ницше contra Ханон»
(или книга, которая ни-на-что-не похожа)
Как нетрудно догадаться, у этой книги два автора. Имена (обоих) указаны выше. Или ниже. Да, она неприлично толста и громадна, эта книга (свыше 800 страниц стесняюсь сказать: какого формата). Написанный двумя авторами на расстоянии более ста лет друг от друга, текст книги сложен из двух частей: «Ницше contra Ханон» и «Ханон contra Ницше».
Часть «Ницше contra Ханон» включает в себя пять ударных книг Фридриха Ницше, переписанных рукой второго автора. Но зачем один вмешался в работу другого? По прочтении книги это становится прозрачно ясно. Нитче в этом тексте становится неожиданно живым и ярким писателем, почти беллетристом. Вдобавок, второй автор заставляет его сказать больше и точнее. Недоговоренное и скрытое вылезает на поверхность. Проще всего это видно на названиях частей. Например, «Сумерки богов» Ницше выглядят здесь как «Фетиши в тумане». К тому же авторы неравнодушны друг к другу. Время от времени они из простого текста скатываются в контр-диалоги: прямые или скрытые. Именно там и происходит основное действие книги: между строк, под кожей и в задних мыслях.
Часть «Ханон contra Ницше» включает в себя четыре развёрнутых сеанса психоанализа Фридриха Ницше (и заодно всего человечества), а также 666 диких философских анафоризмов, от огнеупорных до смехотворных. Кропотливо выстраивая диалог contra Ницше, в конце концов, оба автора объединяются в неприятии человека и всего «слишком человеческого». Финал книги содержит окончательный приговор.
Остаётся вопрос: для кого написана эта штуковина, чудовищная как по тону, так и по толщине? Как прямо заявляет каноник Юрий Ханон позади слов, эта книга адресована микробам и кровососущим насекомым. Именно они, по мнению автора, и станут читателями этого фолианта.
Оформленная вторым автором как редактором, художником и графиком, книга «Ницше contra Ханон» доведена до макета и издана в числе х-х экземпляров, все из которых находятся под спудом ЦСМ до принятия решения об уничтожении книги. — Да-да, это я вам говорю, дорогой товарищ изд(ев)атель...
(или книга, которая ни-на-что-не похожа)
Как нетрудно догадаться, у этой книги два автора. Имена (обоих) указаны выше. Или ниже. Да, она неприлично толста и громадна, эта книга (свыше 800 страниц стесняюсь сказать: какого формата). Написанный двумя авторами на расстоянии более ста лет друг от друга, текст книги сложен из двух частей: «Ницше contra Ханон» и «Ханон contra Ницше».
Часть «Ницше contra Ханон» включает в себя пять ударных книг Фридриха Ницше, переписанных рукой второго автора. Но зачем один вмешался в работу другого? По прочтении книги это становится прозрачно ясно. Нитче в этом тексте становится неожиданно живым и ярким писателем, почти беллетристом. Вдобавок, второй автор заставляет его сказать больше и точнее. Недоговоренное и скрытое вылезает на поверхность. Проще всего это видно на названиях частей. Например, «Сумерки богов» Ницше выглядят здесь как «Фетиши в тумане». К тому же авторы неравнодушны друг к другу. Время от времени они из простого текста скатываются в контр-диалоги: прямые или скрытые. Именно там и происходит основное действие книги: между строк, под кожей и в задних мыслях.
Часть «Ханон contra Ницше» включает в себя четыре развёрнутых сеанса психоанализа Фридриха Ницше (и заодно всего человечества), а также 666 диких философских анафоризмов, от огнеупорных до смехотворных. Кропотливо выстраивая диалог contra Ницше, в конце концов, оба автора объединяются в неприятии человека и всего «слишком человеческого». Финал книги содержит окончательный приговор.
Остаётся вопрос: для кого написана эта штуковина, чудовищная как по тону, так и по толщине? Как прямо заявляет каноник Юрий Ханон позади слов, эта книга адресована микробам и кровососущим насекомым. Именно они, по мнению автора, и станут читателями этого фолианта.
Оформленная вторым автором как редактором, художником и графиком, книга «Ницше contra Ханон» доведена до макета и издана в числе х-х экземпляров, все из которых находятся под спудом ЦСМ до принятия решения об уничтожении книги. — Да-да, это я вам говорю, дорогой товарищ изд(ев)атель...
« Н и ц ш е contra Х а н о н »
(или книга, которая ни-на-что-не похожа) :
«Фетиши в тумане»
Ждите.
Я тоже ждал.
* * *
(или книга, которая ни-на-что-не похожа) :
«Два Процесса»
(или книга на четырёх столбах)
Об этой книге особенно трудно сказать слово – особенно для тех, кто не понимает слов. И прежде всего потому, что для меня эта книга – единственная в своём роде. Никогда более я в своей жизни (наперёд и назад говорю) не делал книг, посвящённых отдельному предмету человеческой истории – как углублению, открытию и выходу вон. – Вон отсюда, прежде всего. И всё же, несмотря на прекрасный выход, я оцениваю эту книгу как свой личный позор. Как бы я ни пытался вылезти из своей шкуры, всё равно останусь человеком. – И может ли быть что-нибудь хуже этого приговора? – не вопрос. А вопрос – совсем другой.
Итак: «Два Процесса». Название книги дважды соответствует её Содержанию. Хотя особо пытливые натуры, серьёзно взявшись за дело, могут насчитать здесь не только два, но и три, и даже целых четыре процесса, не говоря обо всех прочих сотнях, находящихся неподалёку.
– Но позвольте, о чём же написана эта книга?.. – хотелось бы узнать прежде всего. Само собой, о них, о «Двух Процессах». Впервые в истории и науке Юрий Ханон выудил и связал воедино те крупнейшие Процессы, которые ранее не были связаны. Как вспоминал Автор, при иных обстоятельствах эта книга вполне могла бы тянуть на «звание академика Лихачёва, если даже не двух». Однако... если учесть персону и характер этого Автора, можно быть не сомневаться, что хотя и тянет, но – не вытянет...
Как видно, у книги четыре автора, не считая пятого (чтобы не называть фамилии «Гитлер»). Простое перечисление имён позволяет если не понять, то хотя бы кое-что уловить. По запаху. Альфонс Алле. Альфред Дрейфус. Франц Кафка. И сам Х., податель сего. Все тексты книги публикуются впервые на русском языке (и даже Кафка). А их половина – и вовсе никогда не видела этого света. В отличие от – Того. Закончу триумфальной цитатой из академика П.
« ...В своём «Процессе Процессов» Юрий Ханон художественным языком беллетристики отчётливо показывает, до какой степени процесс Дрейфуса перепахал поле сначала Европейской, а затем и всемирной жизни XX века, сформировав лицо антисемитизма, сионизма, фашизма и, в конце концов, перекроив всю карту современного мира. »
Как и предыдущая, эта книга существует в виде художественно оформленного оригинал-макета, а также издана в числе х-х экземпляров в кожаном переплёте (точь в точь как некоторые из людей). Если в ближайший год она не будет издана, её ждёт же такая судьба, как и – пятого (почти) неназванного автора, челюсть которого до сих пор хранится в музее св. Иосифа.
(или книга на четырёх столбах)
Об этой книге особенно трудно сказать слово – особенно для тех, кто не понимает слов. И прежде всего потому, что для меня эта книга – единственная в своём роде. Никогда более я в своей жизни (наперёд и назад говорю) не делал книг, посвящённых отдельному предмету человеческой истории – как углублению, открытию и выходу вон. – Вон отсюда, прежде всего. И всё же, несмотря на прекрасный выход, я оцениваю эту книгу как свой личный позор. Как бы я ни пытался вылезти из своей шкуры, всё равно останусь человеком. – И может ли быть что-нибудь хуже этого приговора? – не вопрос. А вопрос – совсем другой.
Итак: «Два Процесса». Название книги дважды соответствует её Содержанию. Хотя особо пытливые натуры, серьёзно взявшись за дело, могут насчитать здесь не только два, но и три, и даже целых четыре процесса, не говоря обо всех прочих сотнях, находящихся неподалёку.
– Но позвольте, о чём же написана эта книга?.. – хотелось бы узнать прежде всего. Само собой, о них, о «Двух Процессах». Впервые в истории и науке Юрий Ханон выудил и связал воедино те крупнейшие Процессы, которые ранее не были связаны. Как вспоминал Автор, при иных обстоятельствах эта книга вполне могла бы тянуть на «звание академика Лихачёва, если даже не двух». Однако... если учесть персону и характер этого Автора, можно быть не сомневаться, что хотя и тянет, но – не вытянет...
Как видно, у книги четыре автора, не считая пятого (чтобы не называть фамилии «Гитлер»). Простое перечисление имён позволяет если не понять, то хотя бы кое-что уловить. По запаху. Альфонс Алле. Альфред Дрейфус. Франц Кафка. И сам Х., податель сего. Все тексты книги публикуются впервые на русском языке (и даже Кафка). А их половина – и вовсе никогда не видела этого света. В отличие от – Того. Закончу триумфальной цитатой из академика П.
« ...В своём «Процессе Процессов» Юрий Ханон художественным языком беллетристики отчётливо показывает, до какой степени процесс Дрейфуса перепахал поле сначала Европейской, а затем и всемирной жизни XX века, сформировав лицо антисемитизма, сионизма, фашизма и, в конце концов, перекроив всю карту современного мира. »
Как и предыдущая, эта книга существует в виде художественно оформленного оригинал-макета, а также издана в числе х-х экземпляров в кожаном переплёте (точь в точь как некоторые из людей). Если в ближайший год она не будет издана, её ждёт же такая судьба, как и – пятого (почти) неназванного автора, челюсть которого до сих пор хранится в музее св. Иосифа.
«Чёрные Аллеи»
(или первая книга не-для-людей)
Я сожалею. Эта книга в самом деле говорит Правду. И в первую очередь мне стыдно, что она вполне соответствует всему, что написано у неё на обложке. В самом деле «чёрные», взаправду «аллеи» и доподлинно «не для людей». Можете не сомневаться.
... Этим бы я и ограничился, однако дурацкая порядочность заставляет меня сказать кое-что ещё, для порядку. И в первую очередь, эта книга содержит в себе Прямую Провокацию. Выдавая себя за сборник беллетристики, она таковой на самом деле не является. Хотя на первый взгляд всё – опять правда. В книге можно найти 160 отборных Чёрных рассказов Альфонса Алле (все впервые на русском языке), объединённых в три аллеи. Это самые чёрные рассказы чёрного Альфонса, написанные им за всю чёрную жизнь. Однако главная чернота не в них. ...
— Чернее сáмой чёрной черноты оказался замысел некоего Х (меня).
Можно ли всерьёз представить себе «Случаи» Хармса с комментариями Шопенгауэра? Или пьесы Пруткова с пояснениями Ницше? Однако здесь имеет место именно такой опыт... над людьми. Впервые изложив отдельные части своей уникальной Доктрины (хоми́стики), Юрий Ханон не только создáл нового писателя («Альфонса, которого не было»), но и принципиально новый жанр литературы: философская эксцентрика. – С одной стороны, 160 выходок первого автора в области тупости и абсурда. С другой стороны, 175 параллельных эссе, жёстких прорывов и открытий второго автора в психологии & философии, последовательно раскрывающих Существо и обнажающих его (ниже пояса). И всё это вдруг оказалось здесь, под одной обложкой.
Не только «не для людей». Второй подзаголовок Чёрных Аллей недвусмысленно гласит: вот «книга, которой-не-было-и-не-будет». И это тоже непременная правда: ибо до сих пор посреди человеческой литературы не существовало подобной книги... Скорее всего, не будет её и впредь. Сегодня и завтра ещё существует готовый макет книги (в моём тотальном оформлении и такой же редакции). Опять сделано х-х кожаных экземпляров (один из которых светится здесь). Однако они не будут до бесконечности ждать прихода Мессии. Каждый предмет имеет свой срок жизни. И я не затруднюсь перед тем, чтобы оставить всех вас – с носом. А также и со всеми прочими óрганами. — Пожалуй, здесь пора поставить точку. Чёрную точку, – я хотел сказать. Возможно, даже жирную.
(или первая книга не-для-людей)
Я сожалею. Эта книга в самом деле говорит Правду. И в первую очередь мне стыдно, что она вполне соответствует всему, что написано у неё на обложке. В самом деле «чёрные», взаправду «аллеи» и доподлинно «не для людей». Можете не сомневаться.
... Этим бы я и ограничился, однако дурацкая порядочность заставляет меня сказать кое-что ещё, для порядку. И в первую очередь, эта книга содержит в себе Прямую Провокацию. Выдавая себя за сборник беллетристики, она таковой на самом деле не является. Хотя на первый взгляд всё – опять правда. В книге можно найти 160 отборных Чёрных рассказов Альфонса Алле (все впервые на русском языке), объединённых в три аллеи. Это самые чёрные рассказы чёрного Альфонса, написанные им за всю чёрную жизнь. Однако главная чернота не в них. ...
— Чернее сáмой чёрной черноты оказался замысел некоего Х (меня).
Можно ли всерьёз представить себе «Случаи» Хармса с комментариями Шопенгауэра? Или пьесы Пруткова с пояснениями Ницше? Однако здесь имеет место именно такой опыт... над людьми. Впервые изложив отдельные части своей уникальной Доктрины (хоми́стики), Юрий Ханон не только создáл нового писателя («Альфонса, которого не было»), но и принципиально новый жанр литературы: философская эксцентрика. – С одной стороны, 160 выходок первого автора в области тупости и абсурда. С другой стороны, 175 параллельных эссе, жёстких прорывов и открытий второго автора в психологии & философии, последовательно раскрывающих Существо и обнажающих его (ниже пояса). И всё это вдруг оказалось здесь, под одной обложкой.
Не только «не для людей». Второй подзаголовок Чёрных Аллей недвусмысленно гласит: вот «книга, которой-не-было-и-не-будет». И это тоже непременная правда: ибо до сих пор посреди человеческой литературы не существовало подобной книги... Скорее всего, не будет её и впредь. Сегодня и завтра ещё существует готовый макет книги (в моём тотальном оформлении и такой же редакции). Опять сделано х-х кожаных экземпляров (один из которых светится здесь). Однако они не будут до бесконечности ждать прихода Мессии. Каждый предмет имеет свой срок жизни. И я не затруднюсь перед тем, чтобы оставить всех вас – с носом. А также и со всеми прочими óрганами. — Пожалуй, здесь пора поставить точку. Чёрную точку, – я хотел сказать. Возможно, даже жирную.
« Чёрные Аллеи »
(или Книга, которой не-было-и-не-будет) :
«Фирменное мракобесие»
Ждите.
Я тоже ждал.
«Раджа скучает»
(или Книга, которой не-было-и-не-будет) :
« Три Инвалида »
(или попытка скрыть то, чего и так никто не видит) :
* * *
Ждите.
Я тоже ждал.
* * *
(или попытка скрыть то, чего и так никто не видит) :
«Книга без Листьев»
( и даже без корней )
И вот — ещё один прецедент вобла (пардон), в области сразу трёх дисциплин: ботаника, психология, эссеистика. Достаточно перелистать тысячу жёваных книг, писанных людьми нормы, чтобы понять раз и навсегда: так о растениях людей ещё не писал никто. И не напишет, вестимо.
Здесь я буду выкладывать только обрывки листьев, хотя поначалу и не собирался делать даже этого. Как видно, налицо явный оппортунизм, а на этом пути неизбежны издержки. И вот они... Предупреждаю сразу: все обрывки будут заведомо рваные и оборванные — такого размера, чтобы по ним нельзя было понять главное. Связь и Систему. Поскольку вы сами сделали так, чтобы этой, этих, тех книг не существовало. Вот ещё один прецедент, которого они, вы, их, ему себя лишили. Глядите сами. Более я не намерен подставлять ни щёку, ни карман. Это пустое место без листьев посвящено памяти И.В., Д.С., Н.Ж. и прочих безымянных «ботаников» из персонария, которые, в ряду рядовых подлостей, несомненно, займут своё место среди донных отложений моего времени. Оставим их там, где они лежат, добрые людишки.
Всего два слова о ней... «Книга без листьев» входит в триаду моих не(бывалых) книг о растениях. На первой странице красуется посвящение: Василию Розанову и его «Опавшим листьям». Но этим рифма исчерпывается. Ниже следуют три раздетых раздела книги (люди, людей, людьми), и в конце — 66 психосоматических эссе о растениях в эксцентричной связке с савояровскими стихами из цикла «НеВрастения». — Психосоматических (эссе).
Я не оговорился. Единственная реальность, доступная человеку — это реальность его черепа. Во́т почему все растения «Книги без листьев» — сугубо внутренние. Не будем тянуть обезьяну за хвост. Связь растений и человека, этого всеядного примата-сапрофита не исчерпывается банальной пищевой цепочкой. Все психотипы (национальный, местный, языковой и так далее) рождаются климатом, ландшафтом и — флорой места обитания (в том числе, банальной). Во́т почему эссе о растениях и условиях их выращивания превращаются в сеансы психоанализа, где человек фигуряет без кожи и мяса, так же как и книга — без листьев. И каждому скелету (в шкафу) соответствует — свой ствол. Свой пустой лист. И своё пустое Всё.
— Больше я не скажу ни-че-го. Пишите письма.
( и даже без корней )
И вот — ещё один прецедент вобла (пардон), в области сразу трёх дисциплин: ботаника, психология, эссеистика. Достаточно перелистать тысячу жёваных книг, писанных людьми нормы, чтобы понять раз и навсегда: так о растениях людей ещё не писал никто. И не напишет, вестимо.
Здесь я буду выкладывать только обрывки листьев, хотя поначалу и не собирался делать даже этого. Как видно, налицо явный оппортунизм, а на этом пути неизбежны издержки. И вот они... Предупреждаю сразу: все обрывки будут заведомо рваные и оборванные — такого размера, чтобы по ним нельзя было понять главное. Связь и Систему. Поскольку вы сами сделали так, чтобы этой, этих, тех книг не существовало. Вот ещё один прецедент, которого они, вы, их, ему себя лишили. Глядите сами. Более я не намерен подставлять ни щёку, ни карман. Это пустое место без листьев посвящено памяти И.В., Д.С., Н.Ж. и прочих безымянных «ботаников» из персонария, которые, в ряду рядовых подлостей, несомненно, займут своё место среди донных отложений моего времени. Оставим их там, где они лежат, добрые людишки.
Всего два слова о ней... «Книга без листьев» входит в триаду моих не(бывалых) книг о растениях. На первой странице красуется посвящение: Василию Розанову и его «Опавшим листьям». Но этим рифма исчерпывается. Ниже следуют три раздетых раздела книги (люди, людей, людьми), и в конце — 66 психосоматических эссе о растениях в эксцентричной связке с савояровскими стихами из цикла «НеВрастения». — Психосоматических (эссе).
Я не оговорился. Единственная реальность, доступная человеку — это реальность его черепа. Во́т почему все растения «Книги без листьев» — сугубо внутренние. Не будем тянуть обезьяну за хвост. Связь растений и человека, этого всеядного примата-сапрофита не исчерпывается банальной пищевой цепочкой. Все психотипы (национальный, местный, языковой и так далее) рождаются климатом, ландшафтом и — флорой места обитания (в том числе, банальной). Во́т почему эссе о растениях и условиях их выращивания превращаются в сеансы психоанализа, где человек фигуряет без кожи и мяса, так же как и книга — без листьев. И каждому скелету (в шкафу) соответствует — свой ствол. Свой пустой лист. И своё пустое Всё.
— Больше я не скажу ни-че-го. Пишите письма.
«Диалоги с Неизвестным»
(или книга с тремя Неизвестными)
Это первая книга на русском языке знаменитого и почти легендарного китайского анархиста Чжан Бин Линя (потому и неизвестного, что никто его у нас не знает). Кто хочет справиться – может отойти на минутку (за угол) и навести справки в Википедии. Тем более что статья там хорошая, подробная и ровно ни-че-го не говорящая о Чжане. О том Чжане (я хотел сказать) который как был Неизвестным, так и остался, потому что наша с ним книга до сих пор только здесь. Точь в точь как анархист (с бомбой за углом) она ждёт (там) заказчика, издателя или жертву, это уж как кому повезёт.
Таким образом, теперь я могу не трудиться пояснять, почему эта книга (как минимум) с тремя Неизвестными. Перечислять тоже не стану. Намекну только главное: выбор китайских текстов и весь их перевод сделал максимальный марксист, профессор Пак Ноджа или (в миру) мой меньшой брат, Владимир Тихонов. А затем, после пакового перевода весь русский текст неистового Чжана был переписан наново злодейской рукой ещё одного анархиста, имя которого – Юрий Ханон или (в миру) Савояров.
Закончить могу только старинной (почти двадцатилетней выдержки) цитатой из книги профессора Тихонова «Империя белой маски».
« ...Ханон не поддерживает традиционные модели поведения, он не втирается в «нужные» или «полезные для дéла» тусовки, ибо для него существует только его внутренняя жизнь, построенная как результат функциональной Доктрины. Его можно назвать «анархистом от искусства», но в качестве анархиста он ближе не к Князю Кропоткину, отрицавшему в основном государственную власть, а Чжан Бинлиню (1869–1936), «даосу в анархизме», считавшему, что человечество должно быть вообще сметено с лица земли, а затем, возможно, переплавиться в принципиально новый, более развитый вид, который в принципе не будет нуждаться в человеческой власти над собой. »
Именно такого, Неизвестного Бинлиня с тремя Неизвестными и показывает наша книга «на троих».
(или книга с тремя Неизвестными)
Это первая книга на русском языке знаменитого и почти легендарного китайского анархиста Чжан Бин Линя (потому и неизвестного, что никто его у нас не знает). Кто хочет справиться – может отойти на минутку (за угол) и навести справки в Википедии. Тем более что статья там хорошая, подробная и ровно ни-че-го не говорящая о Чжане. О том Чжане (я хотел сказать) который как был Неизвестным, так и остался, потому что наша с ним книга до сих пор только здесь. Точь в точь как анархист (с бомбой за углом) она ждёт (там) заказчика, издателя или жертву, это уж как кому повезёт.
Таким образом, теперь я могу не трудиться пояснять, почему эта книга (как минимум) с тремя Неизвестными. Перечислять тоже не стану. Намекну только главное: выбор китайских текстов и весь их перевод сделал максимальный марксист, профессор Пак Ноджа или (в миру) мой меньшой брат, Владимир Тихонов. А затем, после пакового перевода весь русский текст неистового Чжана был переписан наново злодейской рукой ещё одного анархиста, имя которого – Юрий Ханон или (в миру) Савояров.
Закончить могу только старинной (почти двадцатилетней выдержки) цитатой из книги профессора Тихонова «Империя белой маски».
« ...Ханон не поддерживает традиционные модели поведения, он не втирается в «нужные» или «полезные для дéла» тусовки, ибо для него существует только его внутренняя жизнь, построенная как результат функциональной Доктрины. Его можно назвать «анархистом от искусства», но в качестве анархиста он ближе не к Князю Кропоткину, отрицавшему в основном государственную власть, а Чжан Бинлиню (1869–1936), «даосу в анархизме», считавшему, что человечество должно быть вообще сметено с лица земли, а затем, возможно, переплавиться в принципиально новый, более развитый вид, который в принципе не будет нуждаться в человеческой власти над собой. »
Именно такого, Неизвестного Бинлиня с тремя Неизвестными и показывает наша книга «на троих».
« Диалоги с Неизвестным »
(или Книга с тремя неизвестными) :
«Случайная Эволюция» (обрывок)
Ждите.
Я тоже ждал.
* * *
(или Книга с тремя неизвестными) :
«Чорный Ящик» НС-44.
(без права переписки)
Пожалуй, лучше сказать так: это не книга такая. Это — дань и артефакт. — Дань (моя) и артефакт (их). Начну, как всегда, — с последнего. Пожалуй, нельзя было бы найти чернее (ящика) артефакта для их всеобщей Слабости, — в данном случае, — для всего сделанного и несделанного издательством «Лики России». И это был последний опыт.
Они лично (лики лица Юрия Шелаева) не только «заказали» мне «Чорный ящик» Николая Семёнова, но и буквально умоляли меня сделать эту работу. Даже когда я отказался с ними иметь любое дело. И всё равно — умоляли. Сделать. Как дань памяти перед умершим другом и третьим лицом издательства. Третьим, правда, он был — только для них. Для меня — Первым и Единственным (лицом ликов). Потому что, если бы не он, ни одной моей книги не было бы у вас (перед носом). — Все были бы только у меня (перед носом).
Дань. Конечно, дань... Очень правильное слово. Для этих..., навсегда проигравших. Само собой, я — согласился. Добавив, для ясности: «но имейте в виду, если эту книгу не сделаю я, её не сделает никто. Без меня вы способны произвести только кучку жёваной бумаги». — Разумеется, так всё и вышло. Кто бы сомневался.
Сам герр Шелаев божественно клялся и клятвенно божился, будто «каждый день работает», и всё пишет, пишет свою часть... (часть дани и артефакта, само собой). — Прошли годы. Уличные собаки поседели и выцвели (на спине). А он..., он ведь так всё и пишет, наш дорогой должник. Каждый день... Так что «Чорный ящик» до сих пор остался — единственным, в своём чёрном роде. — И закрытым, как и подобает всякому чёрному ящику. — Мой поклон вослед единственному верному человеку, человеку Слова от вашего неверного мира, Высокому Инвалиду. Теперь ни один мой чёрный ящик больше не увидит — света в этом пустом мире. — А значит, и этот чёрный ящик останется лежать на дне глубокой воронки, того места — где когда-то произошло крушение. Ваше крушение, господа с ликами и без о́ных, — само собой, ваше, — не моё. Потому что места у нас — разные.
(без права переписки)
Пожалуй, лучше сказать так: это не книга такая. Это — дань и артефакт. — Дань (моя) и артефакт (их). Начну, как всегда, — с последнего. Пожалуй, нельзя было бы найти чернее (ящика) артефакта для их всеобщей Слабости, — в данном случае, — для всего сделанного и несделанного издательством «Лики России». И это был последний опыт.
Они лично (лики лица Юрия Шелаева) не только «заказали» мне «Чорный ящик» Николая Семёнова, но и буквально умоляли меня сделать эту работу. Даже когда я отказался с ними иметь любое дело. И всё равно — умоляли. Сделать. Как дань памяти перед умершим другом и третьим лицом издательства. Третьим, правда, он был — только для них. Для меня — Первым и Единственным (лицом ликов). Потому что, если бы не он, ни одной моей книги не было бы у вас (перед носом). — Все были бы только у меня (перед носом).
Дань. Конечно, дань... Очень правильное слово. Для этих..., навсегда проигравших. Само собой, я — согласился. Добавив, для ясности: «но имейте в виду, если эту книгу не сделаю я, её не сделает никто. Без меня вы способны произвести только кучку жёваной бумаги». — Разумеется, так всё и вышло. Кто бы сомневался.
Сам герр Шелаев божественно клялся и клятвенно божился, будто «каждый день работает», и всё пишет, пишет свою часть... (часть дани и артефакта, само собой). — Прошли годы. Уличные собаки поседели и выцвели (на спине). А он..., он ведь так всё и пишет, наш дорогой должник. Каждый день... Так что «Чорный ящик» до сих пор остался — единственным, в своём чёрном роде. — И закрытым, как и подобает всякому чёрному ящику. — Мой поклон вослед единственному верному человеку, человеку Слова от вашего неверного мира, Высокому Инвалиду. Теперь ни один мой чёрный ящик больше не увидит — света в этом пустом мире. — А значит, и этот чёрный ящик останется лежать на дне глубокой воронки, того места — где когда-то произошло крушение. Ваше крушение, господа с ликами и без о́ных, — само собой, ваше, — не моё. Потому что места у нас — разные.
«Два Гримёра»
(под видом «Гримёра и музы»)
Мне странно говорить об этой вещи. Никогда я не пытался пересчитать, сколько партитур или книг сделал, из своей сыворотки и серой слизи. Но здесь..., на обложке стояло имя другого автора. «Леонид Латынин». Он сам выбрал для неё свой «многострадальный роман» (его слова). «Гримёр и муза». Клочковатый, неровный, написанный в три приёма, выползавший из советского самиздата. И тоже сам он выбрал для неё свои стихи, за всю жизнь. От 1965 до 2014 года. Впервые за «карьеру» я проверил свою работу..., получил оценку Автора.
Впрочем, пустое. И в тексте, и в графике эта книга внутри себя За Ранее получила оценку..., от меня. И даже Точку... поверх всего:
«...Как единственный удар в тишине мира, эта книга создана только ради примера внутреннего Диалога, которому нет и никогда не будет места посреди вас. »
И точно. Места как не было, так и нет. Да и сама книга, а существует ли она, в самом деле? Археологический артефакт. Ископаемое животное. Утерянная рукопись..., — сразу, со второго дня своей маленькой жизни она стала предметом Истории... Не вашей истории, разумеется.
И кроме всего, она слишком красива. Полная причудливой тайнописи, йероглифов и водяных знаков, эта маленькая толстая книга превзошла себя с момента появления... И вот что ещё. За красоту её..., должен я поклониться Анне. Это единственная моя книга, красоту которой я установил не один.
Впрочем, здесь мне будет уместно заткнуться и дать слово тому, чьё имя фиолетовым по чёрному, на обложке. Вот слова мсье ЛЛ — после встречи со своим новым произведением.
Они были адресованы Лично Мне, но я всё же приведу их малую часть:
— Ослеплен и оглушен Новой, Неожиданной, Неизвестной мне книгой.
— То, что вы сделали не новая книга, а новый ЖАНР.
— ВАША (наша) книга - (шагом) безупречна.
Впрочем, почти то же самое он сказал — и прилюдно.
— Великий, незаслуженный, щедрый подарок. ЛЛ (20th-Jul-2014 06:27 pm utc)
И точно! — Книга издана тиражом 1:740 – в кожаном переплёте. Формат не карманный, но заплечный (13х19 см). Однако, в ней 304 страницы, не считая всего прочего. — И это моё последнее ... слово.
(под видом «Гримёра и музы»)
Мне странно говорить об этой вещи. Никогда я не пытался пересчитать, сколько партитур или книг сделал, из своей сыворотки и серой слизи. Но здесь..., на обложке стояло имя другого автора. «Леонид Латынин». Он сам выбрал для неё свой «многострадальный роман» (его слова). «Гримёр и муза». Клочковатый, неровный, написанный в три приёма, выползавший из советского самиздата. И тоже сам он выбрал для неё свои стихи, за всю жизнь. От 1965 до 2014 года. Впервые за «карьеру» я проверил свою работу..., получил оценку Автора.
Впрочем, пустое. И в тексте, и в графике эта книга внутри себя За Ранее получила оценку..., от меня. И даже Точку... поверх всего:
«...Как единственный удар в тишине мира, эта книга создана только ради примера внутреннего Диалога, которому нет и никогда не будет места посреди вас. »
И точно. Места как не было, так и нет. Да и сама книга, а существует ли она, в самом деле? Археологический артефакт. Ископаемое животное. Утерянная рукопись..., — сразу, со второго дня своей маленькой жизни она стала предметом Истории... Не вашей истории, разумеется.
И кроме всего, она слишком красива. Полная причудливой тайнописи, йероглифов и водяных знаков, эта маленькая толстая книга превзошла себя с момента появления... И вот что ещё. За красоту её..., должен я поклониться Анне. Это единственная моя книга, красоту которой я установил не один.
Впрочем, здесь мне будет уместно заткнуться и дать слово тому, чьё имя фиолетовым по чёрному, на обложке. Вот слова мсье ЛЛ — после встречи со своим новым произведением.
Они были адресованы Лично Мне, но я всё же приведу их малую часть:
— То, что вы сделали не новая книга, а новый ЖАНР.
— ВАША (наша) книга - (шагом) безупречна.